То, что происходит в Белоруссии в последнее время принято называть протестами, однако это не совсем корректное название для этих социальных процессов. Дело в том, что политические протесты – это выражение осознанного недовольства существующим положением. Протестующий чётко может сказать, что ему не нравится. Если бы он мог сказать, как выглядит то, что хочет получить взамен, то его можно было бы назвать оппозиционером. Однако в реальности подавляющее большинство людей, которые выходили на акции протеста в Белоруссии не только не могут объяснить, чего они хотят, но даже не могут внятно сказать, чего они не хотят. Таким образом, они даже протестующими, строго говоря, не являются, не то, что оппозиционерами. Правильнее было бы их назвать кривляющимися, но нет такого термина в политологии.
Реальных протестов в стране нет по той причине, что нет реальных причин для социального недовольства. В Белоруссии нет раздражающего социального неравенства, нет безработицы.
В 60-х годах 19 века Ф.М. Достоевский написал свой знаменитый роман «Преступление и наказание». Действие романа происходило в Российской империи в стабильное время, которое, по мнению большинства людей из прорусского патриотического сообщества расценивается, как золотой век. Тем не менее, главный герой Родион Раскольников был озабочен вопросом: тварь ли я дрожащая, или право имею? В принципе практически вся русская классическая литература описывает внутриличностные протесты людей, живущих в огромной стабильной православной традиционалистской стране с монархическим правлением. Что же говорить про периоды исторического межвременья? Политическая протестность всегда была, есть и будет. Всегда будут люди, которые видят причины своих неудач не в себе самих, а во внешнем мире, и в первую очередь в действиях власти. Причём, часто эти причины кажущиеся, а данные люди на самом деле, вполне успешны и благополучны. Эту внутриличностностную рассогласованность можно грамотно направить в нужное русло, искусственно усилить, доведя до нужной кондиции.
Примерно из таких современных раскольниковых и состоит большая часть людей, выходивших на митинги в Минске. У них нет острого недовольства несправедливым распределением материальных благ, обусловленного политикой правящей власти. Нет того, что Ленин в своё время назвал революционной ситуацией, когда «верхи не могут, а низы не хотят».
Недовольство низов искусственно накручено. Это, по сути, продукт социального инжиниринга, кривлянье городских пижонов, которое политтехнологически выдают за политический протест. Именно поэтому там нет лидеров, нет фундаментальных идей, нет стремления политически организовать недовольство в каких-то более менее жёстких структурах. Именно поэтому т. н. протест в итоге спадает, как морская пена. Любой мыльный пузырь рано или поздно лопнет или сдуется.
Так называемое протестное сообщество не является политическим субъектом. Оно не способно угрожать нанесением правящему режиму неприемлемого ущерба, например, организацией забастовок на крупных производствах. Максимум могло некоторое время создавать бытовые неудобства, причём, не властям, а простым жителям столицы.
Для реальной революционной ситуации здесь нет никаких предпосылок. Власть прекрасно это понимает. Именно поэтому она не считает нужным реагировать на протестующих серьёзными уступками. На имитацию протестов власть ответит имитацией реформ. Именно поэтому, не стоит ожидать глубоких политических преобразований. Нет той политической силы, под давлением которой, Лукашенко был бы вынужден существенно делиться властью с другими институтами. Наиболее вероятно, что он осуществит имитацию перераспределения властных полномочий. Недавно он озвучил мысль о придании конституционного статуса Всебелорусскому собранию. Возможно, что и дальнейшие преобразования окажутся реально в том же духе.
